Я иду вдоль улицы Профсоюзной, где в основном расположены старые большие деревянные дома на несколько этажей, сверяясь с рисунком от руки. Вот здесь были входные ворота, тут — натянута колючая проволока, а сюда переселяли узников, заражённых вшами. Какие-то из зданий пусты, внутри — полный разгром. У других гуляют женщины с детскими колясками.
Я спрашиваю у мужчины, что выгружает из своей «Лады» сумки с продуктами, каково здесь жить? «Не очень, — признаётся он. — Ночами страшно. Мать моя уверяла — прямо слышит, как стонет кто-то, плачет. Но какой был выбор? После войны не скажешь — а отстройте нам тут всё заново! Люди заселялись везде, где могли». Уже 8 июля 1941 года главком вооружённых сил Финляндии Густав Маннергейм издал секретный приказ с указанием — «Русское население задерживать и отправлять в концлагеря». К апрелю 1942-го на территории Карелии финны образовали 14 концлагерей (из них семь — в Петрозаводске). И поместили туда около 25 000 женщин, стариков и детей, чья вина была лишь в том, что они — русские. По разным данным, от семи до девяти тысяч заключённых погибли: от непосильного труда, голода и болезней.
Кормили сплошной гнилью
Захватив 2 октября 1941 года Петрозаводск, финская военная администрация не стала, как делали нацисты, строить для концлагерей отдельные помещения. Она просто согнала жителей окрестных деревень в пустые жилые дома, откуда успели эвакуироваться люди, огородила пространство колючей проволокой, поставила вышки и часовых. Как рассказали мне бывшие узницы концлагеря N5 — Ленина Макеева и Клавдия Нюппиева — в день в лагере выдавали лишь ложку муки на человека, иногда — сгнившие сыр и колбасу. Пожилые люди начали умирать первыми, за ними — дети.
Заключённых принудительно заставляли трудиться на лесозготовках, большинство из них были в осенней одежде: в январе и феврале многие погибли от переохлаждения. Дети часто делали подкопы под проволочное ограждение, клянчили еду у финских солдатских кухонь, и... возвращались в концлагерь. Бежать было некуда и не к кому — все русские деревни «зачищены», кругом только финны. Охранники с вышек стреляли в маленьких нарушителей, нередко дети погибали на месте или умирали от последствий огнестрельных ранений. Свирепствовали болезни. По свидетельству узниц Макеевой и Нюппиевой, каждый день трупы узников сваливали на телеги, и вывозили из Петрозаводска зарывать на кладбище. В лагере, где содержались только дети-сироты, финская охрана перед отступлением в 1944 году скрупулезно забрала всю их одежду, оставив маленьких узников голыми.
Сутки тюрьмы для убийцы
На кладбище Пески похоронены тысячи жертв финских лагерей — в 2017-м году там воздвигли мемориал. Глыбы розового и чёрного камня с изображением замученных людей, в центре — терновый венец и статуя Богородицы. По обеим сторонам — стелы с именами жителей деревень, умерщвлённых властями Финляндии лишь по причине своей национальности. Я хожу и читаю славянские фамилии: здесь упомянуты 3 500 человек. Но это лишь малая часть — после войны финское Военное управление восточной Карелии (ВУВК) признало, что списки умерших утеряны, и установить точное число жертв невозможно.
«Меня хотели убить»
— Именно пресса Финляндии впервые подняла тему русских узников финских концлагерей, — рассказала в интервью aif.ru бывшая узница финского концлагеря в Петрозаводске Клавдия Нюппиева. — В СССР же тема малолетних заключённых при финском оккупационном режиме была заложником большой политики — чиновники делали вид, словно нас не существовало. Я написала письмо президенту Финляндии, мне сказали вычеркнуть слово «фашистский» из фразы «фашистские концлагеря» — финны не признают, что у них при Гитлере был фашизм. Так и ушло письмо с вымаранным от руки словом. От Финляндии перед нами никто не извинялся, и ни копейки не заплатили. Подали мы в Европейский суд по правам человека, требуя 7 500 евро компенсации на узника, но судиться оказалось сложно, не смогли.
Да, есть такие люди в Финляндии, кто заявляет — концлагеря были, как дома отдыха, забота о мирном населении. Но это же этническая чистка, геноцид. Холокост всеми признаётся, а как с геноцидом русских? В справке из концлагеря причина заключения указана — «русская». Нас за это хотели убить и мучили. Я считаю своей самой главной заслугой, что когда узников приравняли к инвалидам войны в 1987 году, я смогла, будучи членом Международного союза заключённых, внести поправку — «узников концлагерей Германии И ЕЁ СОЮЗНИКОВ». Таким образом, мы получили статус и льготы: а иначе до сих пор бы этого добивались. В России я и другие приравнены к инвалидам и участникам войны, но это часто не исполняется, не все нормативные законы и акты привели в соответствие с указом. Нам не платят вторую пенсию по инвалидности. Суды встают не на нашу сторону — не положено, да и всё.
Насильно заставили улыбаться
В 1943 году в финские концлагеря в Петрозаводске приезжал с инспекцией международный Красный Крест. Как указано в официальных документах, после этого содержание заключённых якобы улучшилось (а сами лагеря переименовали из концентрационных в «переселенческие»), но бывшие узницы Макеева и Нюппиева это отрицают. По их словам, чуть-чуть лучше стало питание и меньше скученность людей, но другие условия вообще не поменялись. Маленьких узников насильно заставили улыбаться в камеры швейцарских корреспондентов, демонстрируя, как они счастливы находиться за колючей проволокой. В мирном договоре между Финляндией и СССР от 1947 года не содержится требования компенсаций советским гражданам, пострадавшим от действий финских войск: на это упирает нынешнее финское правительство, отказывающееся признать геноцид в Карелии. Да что там говорить, если и советские чиновники предпочитали ублажать финских политиков и не заикаться на эту тему. Хочется сейчас спросить — ну как, сработало?
Бывшие узники так же жалуются, что органы соцзащиты не уделяют им должного внимания. 89-летняя Ленина Макеева живёт на пятом этаже дома без лифта, и никого не интересует, каких трудов женщине столь преклонного возраста стоит выходить в магазин за продуктами. Ленина вспоминает, что как-то раз в Москве по удостоверению инвалида её не пускали в туалет — «Вас нет в указе». Макеева нередко обращается в суд, чтобы получить положенные узникам по закону льготы, но это не всегда помогает. Я стою у памятного камня, установленного на Профсоюзной улице на месте концлагеря N5 — у подножия лежат цветы. Год назад действия финских оккупантов в Карелии в отношении русского населения в 1941-1944 гг. были официально объявлены в России «геноцидом». Это следовало сделать давно, а не бояться обидеть милых соседей.
